Публикации за 2023 год

— Вячеслав Анатольевич, сегодня наш разговор пойдёт о большом пласте истории нашей республики и каждого её жителя. Имеется в виду тот период, который сейчас принято называть постсоветским. Расскажите, пожалуйста, каково это было – работать в 1990-е годы? Вы стояли на острие этого времени. Оно было непростое –  не только наша республика, но и вся Россия, переходили к рыночным отношениям. Этот переход уже тогда называли шоковой терапией. Экономика всей страны и социальной сферы как будто бы провалились в пропасть. Предприятия останавливались, люди выбрасывались на улицу. Страна стояла на грани нищеты и развала. В то же время все отмечали и отмечают, что республике удалось пережить это время со значительно меньшими потерями, чем в других субъектах федерации. В основном были сохранены экономика и социальная сфера республики. Какую роль в этом сыграли органы управления республики и прежде всего экономические службы?

–  Прежде чем отвечать на этот вопрос, я хотел бы переместиться во времени в несколько более ранний период – в середину 1980-х годов. Это было ещё Советское время. Именно тогда я впервые познакомился с работой экономических структур республики. В 1986 году меня перевели с производства на работу в Якутск, в Якутский обком КПСС. До этого я работал первым заместителем начальника Управления Строительством «Вилюйгэсстрой», который в то время был крупнейшим строительно-монтажным объединением на Северо-Востоке страны.

Обком в те времена фактически был главным органом управления республики. Он непосредственно направлял и координировал работу всех органов государственной власти по социально-экономическому развитию Якутии. Поэтому в обкоме мне пришлось помимо работы непосредственно с производственными предприятиями, районами, трудовыми коллективами, очень тесно взаимодействовать с органами государственной власти и управления республики. Тогда главным исполнительным органом госвласти был Совет Министров Якутской АССР. А главным экономическим органом –  Госплан республики. Всемогущий Госплан, который тогда возглавлял легендарный человек – Томмот Диодорович Сивцев. Он был дока во всех экономических вопросах.

То время было очень плодотворное. На Союзном уровне разрабатывалась государственная программа развития Дальнего Востока до 2000 года.  Мы в этом процессе принимали самое активное участие, поскольку партийные органы были непосредственно задействованы в руководстве экономической жизнью республики, определении перспектив её развития и были главными лоббистами интересов республики в Союзном Правительстве СССР. И, конечно, обком партии и Совет Министров Якутии трудились в тесном взаимодействии. Мне, как заместителю заведующим отделом строительства обкома, довелось много работать с Госпланом республики. И понятно почему – ведь собственно говоря, соль, содержание дальневосточной программы составляли крупные инвестиционные проекты. Самые разные – например, у нас в республике планировались проекты создания Адычанской ГЭС, завершения строительства Вилюйской ГЭС-3, новых тысячекилометровых линий электропередач, сооружения Амуро-Якутской железной дороги, развития Южно-Якутского территориально-производственного комплекса с освоением месторождений железной руды, апатитов и других полезных ископаемых, с возведением металлургического комбината. Было очень много и других проектов. Скажем, в области сельского хозяйства. Мы должны были построить целую сеть птицефабрик в разных районах республики. Создать новые производства, связанные с переработкой древесины и получением из нее кормов для скота. Это лесохимия, сегодня уже забытая в нашей стране, а тогда это было популярное направление. Особым приоритетом были объекты жилья, соцкультбыта. И эти грандиозные планы надо было совместить со строительными мощностями, созданием новых предприятий стройиндустрии.  По всем этим направлениям мы настолько тесно взаимодействовали с работниками Госплана, что Томмот Диодорович однажды сделал мне такое замечание: «Вячеслав, ты что-то стал руководить моими подчиненными. Всё-таки отпускай их иногда со своих совещаний на мои». Ну, это, конечно, доброжелательно, в шутку.

Должен сказать, что у меня сложилось глубокое впечатление, что специалисты, которые работали в Госплане республики, были высочайшего класса и я многому у них научился. И сегодня с благодарностью вспоминаю Зинаиду Степановну Фёдорову, которая курировала в Госплане строительный комплекс. С ней мы взаимодействовали очень плодотворно. Немножко я застал и того времени, когда Госплан возглавлял Александр Сафронович Матвеев. Это тоже очень известный человек, назубок знавший промышленность, да, собственно говоря, и другие отрасли народного хозяйства.  Он тоже внес свой вклад в развитие республики в Советское время.

Короче говоря, к началу 1990-х годов у нас в республике сложился мощный интеллектуальный потенциал именно в сфере экономики, планирования. Поэтому, когда начался переходный период, рыночные реформы, мы имели очень хороший кадровый состав, у нас было много людей, которые назубок знали всю экономику республики, понимали состояние дел, строили прогнозы на будущее.

Но тот переходный период был очень сложным временем. Сейчас, когда вспоминают реформы 1990-х годов, говорят о Гайдаре, о шоковой терапии, то многим кажется, что Правительство России действовало по какому-то заранее продуманному плану, последовательно осуществляло свои реформы. Кажется, что они были радикальными, болезненными, но всё-таки в рамках какой-то логики. Однако мне, как человеку, который всё это видел изнутри, думается, что никакой логики там не было. Всё делалось на основании сугубо теоретических построений, в основном повторялся опыт шоковой терапии в других странах, в той же самой Аргентине. Причем, реформы шли хаотично вне какой-то внятной последовательности. Во многих странах этот опыт был отрицательным, а в нашей стране он вообще привел к тяжелейшим результатам.

Сложнейший хозяйственный механизм Советского Союза, который создавался и отлаживался  годами, объединяя предприятия тонкими нитями управленческих, организационных и экономических связей, в одночасье был разрушен.  В один день, в начале 1992 года, оборвались все эти нити.

Как жили предприятия в Советском Союзе? Например, в республике основу экономики в тот период составляли наши горнодобывающие флагманы – «Якуталмаз», «Якутзолото», «Якутуголь», «Алданслюда». Мощными предприятиями были «Якутскэнерго» и «Якутгазпром», якутская геология тогда насчитывала более 40 тысяч работников, были крупные сельскохозяйственные и транспортные объединения. Все они замыкались на Союзное Правительство, у них были свои министерства, за них всё решали, их обеспечивали финансированием, кадровым составом, поставкой техники, то есть всем необходимым для работы. Вдруг в один момент ничего не стало. Нет никакого Союзного Правительства, никаких министров, нет союзных Госплана и Госснаба – всё исчезло. И жизнь надо было начинать сначала. Понятно, что все наши предприятия оказались в тяжелейшем положении, в полной неразберихе. Им просто не на кого было опереться, кроме как на республику.

А в республике к этому времени тоже произошли преобразования, в первую очередь структурные. Потому что если раньше всем руководили партийные и советские  органы, то теперь этого ничего не стало. И всеми проблемами республики необходимо было заниматься вновь избранному Президенту республики, его администрации и вновь сформированному Правительству республики. Причем, представьте себе диапазон вопросов. Тут и статус республики, и конституционные основания жизни республики, и новая нормативная база, взаимодействие на политическим уровне с Российской Федерацией, которая сама находилась в полной неразберихе. Тут и руководство теми предприятиями, которые раньше были вне сферы ведения республики. Иными словами, республике пришлось заниматься тем, чем она раньше никогда не занималась. Огромные объекты промышленности, транспорта, содержание водных путей, авиация. И всё это плюсом к тому, что раньше всегда находилось в ведении республики.

Конечно, встал вопрос – как всем этим управлять? Прежде всего с точки зрения структуры управления. Был и ещё один вопрос – содержательный. А как проводить все эти реформы в республике? Можем ли мы повторить всё то, что делается в Российской Федерации один к одному, не учитывая наши климатические, логистические и другие особенности? То есть задача была очень сложная.

И тогда под руководством первого Президента республики Михаила Ефимовича Николаева было сформировано новое Правительство республики. Я сразу должен сказать, что Михаил Ефимович человек мудрый, проницательный, понимал, что впереди будет очень много трудностей. Поэтому он сделал так, как это было сделано в Российской Федерации. Помните, в Российской Федерации на самом деле председателем правительства был не Гайдар, а Ельцин. А Гайдар был исполняющим обязанности премьер-министра. Вот примерно такую структуру мы сделали и в республике.

Правительство республики возглавил Михаил Ефимович Николаев. Он таким образом принимал всю ответственность на себя, давал понять, что будет отвечать за все, что происходит в республике. Он не будет стоять над происходящим и перекладывать на кого-то вину в случае неудач.

Одновременно с этим внутри правительства был сформирован Кабинет министров и введена новая должность Премьер-министра. Я в это время был избран вице-президентом республики, баллотируясь вместе с Михаилом Ефимовичем Николаевым. Одновременно с должностью вице-президента мне было поручено возглавить Кабинет министров в качестве Премьера.

Вся работа по проведению реформ в экономическом, социальном плане была возложена на Кабинет министров. Президент сосредоточил большие усилия на политической стороне дела – на вопросах суверенитета, подписания федеративного договора и соглашений с федеральным центром, закрепляющих новый статус республики в составе Российской Федерации и на наших внутренних вопросах государственного строительства – тексте новой Конституции, формировании органов местной власти. Большой массив работы был связан с кадрами.

–  Какой выход из сложившейся трудной ситуации видел Кабинет министров республики?

–  Перед нами в первую очередь стояла задача проведения реформ таким образом, чтобы они прошли как можно более мягко для республики. Мы не могли повторить шоковую терапию, которую устроил Гайдар в целом по России. Потому что в наших условиях это могло привести к катастрофическим последствиям.

Представьте себе – зима, надо обеспечить северный завоз, нормальное функционирование всех систем жизнеобеспечения. А средств нет, но в то же время всё нужно держать под постоянным контролем. Поэтому в составе Кабинете министров был сформирован мощный блок, который занимался непосредственно практической деятельностью. А именно – руководством бывших союзных предприятий в их новом качестве, вопросами повседневной жизни.

Кроме того, в Кабинете министров отдельно был создан экономический блок, который занимался разработкой плана реформ. И тогда в структуре Правительства республики вместо Госплана появилось Министерство экономики и финансов, первым министром которого стал Владимир Ильич Птицын. Все привыкли его видеть в роли министра финансов, а тогда мы совместили эти должности, потому что помимо программных вопросов было очень много вопросов практических, связанных с ежедневной добычей денег и обеспечением жизнедеятельности республики. Ведь как говорят: деньги – это кровь экономики. Вот Владимир Ильич в своих руках сосредоточил эти задачи и решал их.

Особо хочу отметить, что в структуре экономических органов республики огромную роль в тот бурный период времени играл Комитет по ценовой политике, который возглавляла Валентина Ивановна Лемешева. А в целом экономический блок непосредственно курировал в качестве вице-премьера Александр Сафронович Матвеев, затем его сменил Егор Григорьевич Егоров, доктор наук, самый авторитетный ученый в области экономики в нашей республике.

К маю 1992 года мы разработали и представили на рассмотрение Верховного Совета Якутской-Саха АССР план экономических и социальных реформ в республике, который состоял из восьми блоков. Каждый их них представлял собой отдельное направление действий, но в совокупности это был целостный  план.

В то тяжелейшее время во главу угла было поставлено решение социальных вопросов. Именно поэтому самый первый блок плана касался регулирования доходов населения. Было намечено провести реформу системы оплаты труда в  бюджетной сфере. Проработаны вопросы регулирования оплаты труда в производственной сфере так, чтобы ликвидировать катастрофическое отставание заработной платы в сельской местности по отношению к промышленности. Были предложены способы контроля за движением денежных средств чтобы с одной стороны, обеспечить первоочередные выплаты зарплаты, а с другой – поддерживать и производственную деятельность хозяйствующих структур.

Второй блок – это политика расходов населения. Грубо говоря, это кропотливая работа по формированию системы контроля за ценами. Ведь тогда Гайдар отпустил все цены в один день они подскочили в несколько раз. Потом, на протяжении всего 1992 года, они выросли ещё примерно на 270 процентов и даже больше. Представьте себе – это была невообразимая ситуация. Значит, нам надо было найти способы, как отрегулировать цены. Это, конечно, очень сложный вопрос. С одной стороны, у нас были товарные запасы. Теоретически мы могли установить любые цены, хоть бесплатно людям хлеб раздавать. А с другой – нам же нужно было вернуть деньги от реализации этих запасов, чтобы осуществить закуп на следующий год. А цены выросли, значит, нам надо было накопить много больше финансовых ресурсов для того, чтобы северный завоз состоялся. Вот такой вот клубок проблем. Но всё-таки были выработаны взвешенные подходы, и мы – один из немногих субъектов федерации, который отказался от шоковой терапии. Мы начали постепенно регулировать цены, соотнося их всё время с доходами. Это очень сложный и тонкий вопрос, наша система работы с ценами не имела аналогов в России.

Третий блок плана – это социальная защита населения. В Советское время действовал Собес, но теперь надо было оперировать совершенно другими понятиями. Нам надо было определить, кто такие социально незащищённые категории граждан; понять, как структура социально незащищённых граждан изменилась по отношению к Советскому времени. А она сильно изменилась. Потому что, если, допустим, раньше люди работали, получали минимальную заработную плату, то это автоматически гарантировало прожиточный минимум. Теперь же заработная плата стала очень сильно отставать от уровня цен и в категорию социально незащищённых перешли совсем другие люди, очень страдали инвалиды, пенсионеры, многодетные семьи. Пришлось разрабатывать целую теорию, изучать, как это делалось за рубежом, смотреть, что происходит  на федеральном уровне и в других субъектах федерации, и думать, что надо делать нам самим. В конечном итоге, по признанию специалистов, в республике была создана одна из самых мощных в России система социальной защиты населения.

Четвёртый блок – это оптимизация структуры экономики. Мы понимали, что в советское время предприятия получали дотации, заранее планировалась их рентабельность, предположим, в сельском хозяйстве в районе 40 процентов. Как это делалось? Регулировались закупочные цены и предоставлялись дотации. Теперь этого не стало. Предприятия были брошены в рыночную стихию на произвол судьбы. Никаких субсидий и дотаций. Было понятно, что многие предприятия в новых рыночных условиях неспособны выжить. Но в то же время базовые отрасли, которые обеспечивали саму жизнь республики, должны были выстоять при любых сложностях конъюнктуры рынка. Вот поэтому и проводилась очень тонкая, но масштабная работа по их поддержке. И в то же время некоторые производства, которые не имели большого значения для жизнедеятельности республики, но отвлекали огромное количество финансов и ресурсов и самое главное – не имели перспективы, должны были прекратить свое существование, если не могли самостоятельно выжить. Поэтому, как я тогда говорил: «Да, наша задача сложная. Но мы как садовники должны обрезать сухие ветки».

Пятый блок – это изменение налоговой системы и принципов формирования бюджета. Ведь вся налоговая система поменялась мгновенно. В Советском Союзе главный налог был – подоходный налог с физических лиц, также государство зарабатывало огромные деньги на разного рода акцизах. Кроме того, надо понимать, что государство получало огромные доходы, будучи собственником предприятий, оно распоряжалось их прибылью. Теперь предприятия стали абсолютно самостоятельными и надо было заново выстроить всю налоговую систему.

Шестой блок – это создание новой финансовой системы, которая включала в себя становившиеся на ноги коммерческие банки. Кроме того, нужно было найти способы для аккумулирования средств для того, чтобы направить их на стимулирование экономики. Через всевозможные фонды, рынок акций, облигаций, других ценных бумаг.

Седьмой блок –  это политика приватизации. Мы понимали, что мы должны подходить более осторожно к приватизации предприятий, чем это было в Российской Федерации. Особенно это касалось тех базовых отраслей, которые создают фундамент экономки республики. Это предприятия энергетики, жилищно-коммунального хозяйства, транспорта, горнодобывающей промышленности.

И ещё один специальный блок был посвящен аграрной реформе. Потому что республика очень сильно отличается от всех субъектов федерации, которые находятся на Крайнем Севере. У нас огромное сельское хозяйство, в таких северных широтах в мире ничего подобного нет. Сельское хозяйство, с одной стороны, играет весомую роль в экономике республики, а с другой – это основа жизни коренного населения, Более того –  материальная основа его традиций, культуры и духовности. Поэтому нужны были совершенно иные, чем стандартные по России, подходы и к аграрной реформе, и к способам содержания сельского хозяйства.

Этот план был представлен Верховному совету республики, прошло очень бурное обсуждение, но в конечном итоге он был принят. Тогда Верховный совет возглавлял  Климент Егорович Иванов. И я должен сказать, что кабинету министров он оказывал очень большую поддержку, вникал во все, понимал, какие трудности будут впереди. При разработке этого плана мы также получили большую поддержку от Зои Афанасьевны Корниловой, которая считалась одним из лучших экономистов в стране в части региональной экономики. Она в тот момент была депутатом Верховного совета Российской Федерации и помогала нам и конкретными советами как и что сделать, и консультациями о том, что происходит в целом в Российской Федерации, как там будут решаться социально-экономические вопросы.

Иными словами, работа над планом была проделана серьёзная. И наш план, программа очень сильно отличалась от федеральной. Во всём: и в контроле за ценами, и в регулировании заработной платы, и формами социальной поддержки населения, и подходами к приватизации предприятий. А в части налогов была создана система, которой в России аналогов не было.

Во-первых, мы начали собирать все налоги, включая федеральные, у себя в республике. Создали одноканальную систему. А когда подвели итог, то в первый год – 1992-й – у нас оказалось превышение доходов над расходами и мы добровольно перечислили в Российскую Федерацию 6 миллионов рублей. По тем временам это была серьёзная сумма. Был торжественно подписан с тогдашним министром финансов России Василием Барчуком договор о перечислении средств. Кстати говоря, Михаил Ефимович Николаев относился к этому вопросу очень щепетильно. Он говорил: «Я понимаю, ребята, что вы получили дополнительные доходы. Вы готовы их истратить, но мы должны соблюдать интересы Российской Федерации и выполнить свой долг». На следующий год ситуация изменилась, потому что у нас очень резко выросли расходы в связи с огромными темпами инфляции, и одновременно возникли сложности с бюджетными доходами. Республика производила алмазы, золото, уголь, на которые федеральный центр регулировал цены и фиксировал валютный курс при продаже их в госфонд или на экспорт. Очень часто цены не успевали за рыночными, а регулируемый курс был для нас невыгодным. В итоге мы были вынуждены наоборот получать от Российской Федерации дотации.

Во-вторых, в нашей налоговой системе было много новшеств, не имеющих аналогов в Российской Федерации. Например, мы ввели такое понятие как дифференциальная природная рента. Вот сейчас есть знаменитый налог НДПИ – налог на добычу полезных ископаемых. У нас это называлось рента. Мы её разделили на две части – одну сумму должны были платить все предприятия, это абсолютная рента. А вторую часть – только те предприятия, которые находятся в более выгодных условиях по отношению к другим, это дифференциальная рента. Ну, скажем, «Куларзолото» у нас вторую дифференциальную часть не платил, а «Алданзолото», допустим, платил сполна – и то, и другое. Потому что алданские золотодобывающие предприятия находились в гораздо лучших логистических и природно-климатических условиях. Этот опыт очень многим кажется удачным и специалисты считают, что такие же подходы нужно внедрить по всей Российской Федерации. Но, к сожалению, к этому пока что не подошли: федеральные экономисты заявляют, что не знают, как рассчитать дифференциальную ренту. Но вот первая проба была у республики, грубовато, но нормально всё получилось.

Или, например, у нас был введён налог на превышение фонда оплаты труда. Многие предприятия, особенно промышленные, пытались всю свою выручку отправить в фонд оплаты труда, а там хоть трава не расти. Особенно руководство тех предприятий, которое не думало о будущем, а думало о том, как бы поживиться на всех этих реформах. И мы были единственными в России, которые ввели специальный налог на превышение фонда оплаты труда. Имеешь перерасход – получишь налог и деньги придут в бюджет республики, а потом уйдут на бюджетников, работников сельского хозяйства и так далее.

Много у нас было новшеств и  в части приватизации. Во многих крупных промышленных предприятиях республика сохранила большую государственную долю. Была создана компания «Алроса» по особой модели, которая не применялась в Российской Федерации. Это была штучная компания, над теорией создания которой мы очень много работали.

Именно в те годы была создана и система закупок сельхозпродукции у аграрных предприятий, были выработаны подходы к дотированию деятельности через закупочные цены, стимулированию роста производства.

А в целом реформы в республике настолько отличались от федеральных стандартов, что в некоторых экономических изданиях даже появился такой термин – «якутская модель перехода к рынку». В итоге нам удалось пройти лучше, чем другим субъектам федерации, особенно северным регионам, этот сложнейший период в жизни нашей страны. Прожить эти тяжёлые годы, не растеряв промышленный потенциал и в основном сохранив социальную сферу. Конечно, и у нас были потери, закрывались предприятия и поселки. Но не в таких масштабах, как это происходило у наших соседей, скажем, на Чукотке, в Магаданской области, в Эвенкии. Показатели у нас были лучше и чем у наших южных, более сильных, казалось бы, в экономическом плане соседей. Скажем, Приморского, Хабаровского краёв, Амурской области.

И я очень благодарен людям, которые в то время работали, возглавляли экономический блок правительства. Я назвал заместителей Премьер-министра Александра Сафроновича Матвеева, Егора Григорьевича Егорова, министра финансов Владимира Ильича Птицына. Затем экономический блок правительства возглавляли Роберт Андреевич Бурнашев, Александр Андреевич Кугаевский, которые тоже внесли свой весомый вклад.

В 1995 году меня перевели на работу в компанию «Алроса», которая находилась в то время в очень сложном положении по ряду причин. В то же время компания в те годы была единственной кормилицей республики. До 70 процентов, а иногда бывало и побольше, доходов республиканского бюджета формировала алмазная промышленность. Республика, как и сейчас, владела 32 процентами акций компании. И, конечно, мы в компании понимали, какую огромную роль играет «Алроса» для республики. С другой стороны, и республика понимала, что компания – главная кормилица и она должна как-то активно участвовать, помогать алмазникам не просто встать на ноги в новых рыночных условиях, но развивать алмазодобывающую отрасль. Ведь тогда одновременно приходилось решать множество вопросов. Компания налаживала систему сбыта на международных рынках, организовывала свою внутреннюю жизнь, проводя квазирыночные реформы внутри крупного предприятия. Всё это происходило в условиях непрекращающейся «алмазной войны», когда некоторые группы федеральных чиновников и финансовых олигархических структур пытались установить контроль над алмазной промышленностью России. В том числе и методами прямого финансового удушения «Алросы».

А в то же время мы очень хорошо понимали, что если не будем осуществлять масштабных капитальных вложений, если прекратим строительство горно-обогатительных комбинатов, то уже к началу 2000-х годов объем добычи алмазов резко снизится. И не только республика не получит доходов, но и сама компания окажется на грани банкротства. Поэтому тогда предпринимались колоссальные усилия по строительству новых производственных мощностей.

В невероятно тяжелых условиях, когда работникам по году не выплачивалась заработная плата, мы построили ГОК «Юбилейный», потом Анабарский ГОК, потом подземный рудник «Интернациональный», развернули работы на Накыне, ввели там первые промышленные установки, затем построили Нюрбинский ГОК. Развернулись работы на трубках «Дачная» и «Комсомольская». Было введено наше дочернее предприятие ГРО «Катока» в Анголе. Началось освоение алмазной провинции в Архангельске, резко возросли объемы геологоразведочных работ. Всё это требовало колоссального напряжения сил и сегодня даже не верится, что именно в те сложнейшие годы была создана вся производственная база, на которой работает и в настоящее время современная «Алроса». С тех пор ведь ничего нового не введено.

Конечно, во всей это напряженной работе требовались понимание и поддержка со стороны республики. Все алмазники благодарны Михаилу Ефимовичу Николаеву и Правительству Якутии, которые поддерживали нас. Конечно, самая тесная связь была с экономическими органами республики. Тогда министрами экономики были Александр Константинович Акимов, а затем Ольга Иннокентьевна Алексеева. Они были членами правления и Наблюдательного совета компании  «Алроса». С одной стороны, предъявляли требования от имени республики, а с другой – понимали, что мы делаем, как и зачем, поддерживали нас в принципиальных вопросах.

А в целом я должен сказать, что все трудности этих тяжёлых 1990-е годов удалось преодолеть во многом благодаря работе наших экономистов, людей высочайшей квалификации.

Причём и тех, кто непосредственно был членом Правительства республики и тех, кто представлял федеральные структуры. Я сейчас вспоминаю Виктора Петровича Косливцева, который был в то время председателем Национального банка республики, или как сейчас бы сказали – филиала Центробанка России. Казалось бы, это вообще федеральная структура, у него там в Москве начальник и он над нами должен только надзор осуществлять. На самом деле Виктор Петрович очень сильно нам помогал. И советами, и участвовал во всех заседаниях наших коллегий – одним словом, помогал нам наладить республиканскую финансовую систему.

Мы часто спорили с Правительством Российской Федерации по тем или иным вопросам, проявляли разные инициативы. И сейчас это уже забылось, а ведь в 1995 году по настоянию республики была принята единственная тогда федеральная целевая программа по развитию отдельного субъекта федерации – о развитии Республики Саха (Якутия) на 10 лет. А в то время, я напомню, и речи не велось о долгосрочном планировании в Российской Федерации в целом, в отдельных отраслях или субъектах федерации.

И я как вице-президент, Премьер-министр республики докладывал в Правительстве России об этой программе, она была утверждена и мы начали по ней работать. Исполнительный орган по реализации этой программы возглавлял Артур Николаевич Алексеев. Конечно, в тех условиях трудно было обеспечить её полное финансирование. Кризисы, дефолт.  Но мы всё равно продвигались вперёд.

Несмотря на все споры с федеральными министрами, когда друг друга чуть за грудки не хватали, всё-таки удавалось находить общую точку зрения. И я слышал от них оценки, что по качеству работы Правительство нашей республики не уступает федеральному.

Мы должны благодарить тех людей, чей труд позволил нашей республике пережить то непростое время. И я ещё раз хочу подчеркнуть, что это люди высочайшей квалификации.

–  Как вы во всей этой истории, неразберихе, когда всё заменяется другим, когда происходят такие глобальные перемены, успевали ещё думать о будущем? То есть сделали задел на 20-лет вперед и больше, и в республике начала действовать уникальная в своем роде программа – Схема комплексного развития производительных сил, транспорта и энергетики Республики Саха (Якутия) до 2020 года.

–  Закончились бурные 1990-е годы. Можно даже назвать рубежный год, когда это произошло – 2000-й, с приходом к руководству страной нового Президента Владимира Владимировича Путина.

Был сформирован новый состав федерального Правительства, произошли крупные изменения в экономической политике страны, в целом начала стабилизироваться обстановка, закончились войны, экономические потрясения. И началась позитивная созидательная жизнь на руинах прошлого.

В 2002 году и у нас произошли перемены, я был избран Президентом Республики Саха (Якутия). Перед нами стояла первая задача – как восстановить народное хозяйство после кризисных 1990-х годов, потому что очень много было проблем. По-прежнему единственная компания, которая была на плаву – это была компания «Алроса». Многие золотодобывающие предприятия, как говорят, почили в бозе. Например, уже не стало «Куларзолота» –  оно обанкротилось, не стало «Индигирзолота», и «Джугджурзолота». На их место пришли артели, которые были маломощными и обеспечить серьезный уровень добычи золота, а соответственно, и доходов республиканского бюджета, не могли. Из крупных предприятий осталось только «Алданзолото», но и оно находилось в тяжёлом экономическом положении. То есть надо было восстанавливать золотодобывающую промышленность.

Или взять угольную промышленность. «Якутуголь» был глубоко убыточным предприятием. То есть каждая добытая тонна угля приносила не доходы, а расходы. Сложилось непростое положение в авиации, потому что было много мелких компаний, разобравших самолёты, но работающих даже себе в убыток. Были проблемы в жилищно-коммунальном хозяйстве, потому что оно разошлось по рукам, по улусам, наслегам. А они не могли это хозяйство содержать из-за больших финансовых и организационных затрат. И так повсюду.  Короче говоря, проблем, как говорят в народе, выше крыши.

Поэтому в первую очередь мы поставили перед собой задачу стабилизировать ситуацию в экономике республики, провести реструктуризацию, и модернизацию отраслей народного хозяйства, оздоровление финансового состояния республики. А каким путём? Вот тогда для каждой отрасли были созданы специальные программы. Совокупность этих программ составила у нас первый пятилетний план. Над этим пятилетним планом мы упорно работали.

Например, был разработан специальный план развития угольной отрасли республики, а для «Якутугля» –  как выйти предприятию из кризиса. По авиации шла колоссальная работа, по банкротству старых предприятий, созданию новых. В золотодобывающей промышленности были начаты новые проекты, осваивались новые технологии добычи рудного золота. Была разработана программа социально-экономического развития села, которая охватывала не просто сельскохозяйственное производство, а весь комплекс проблем: газификация, дороги, соцобъекты, стимулирование сельскохозяйственного производства через закупочные центры, создание пищевой перерабатывающей промышленности, определённой системы дотаций. Была организована поддержка оленеводства через систему финансирования и содержания. Всё это делалось, это была практическая работа, она тоже проводилась по специальным планам, программам.

Но уже в ходе выполнения нашего первого пятилетнего плана стало понятно, что да, показатели у нас хорошие, более или менее удалось наладить жизнь, производство, социальную сферу, всё успокоилось. Но дальше мы так развиваться не можем, потому что у нас очень маленькие темпы роста, всего лишь 2 процента в год. А вот решение социальных задач, которые нас доставали, требуют гораздо больших доходов республики. Потому что одних только школ, которые находились в аварийном состоянии, у зданий которых истек срок эксплуатации, были десятки. Состояние больниц, дорог, жилищно-коммунального хозяйства – на всё нужны были гораздо большие средства. Одновременно с этим необходимо было повышать доходы людей, особенно в сельской местности и бюджетной сфере.

Откуда взять деньги? Они же с неба не падают. Тогда надо было в дополнение к действующим базовым отраслям, которые достались нам от Советского периода и которые мы поставили на ноги, создавать что-то совершенно новое. И в этой связи возникли идеи, опираясь на наши старые традиции (я не зря начал разговор с Госплана, с легендарных людей, которые там работали, с программы, которую мы разрабатывали), создать долгосрочную комплексную программу развития республики, и мы выступили перед Правительством России с предложением рассмотреть ее. Надежд на поддержку с его стороны было мало, потому что тогда в Российской Федерации вообще не было системы стратегического планирования. Но мы настаивали и приводили такие аргументы.

Пункт первый – у нас такие огромные проекты, как создание нефтяной, газовой промышленности, строительство железных дорог, освоение месторождений в Южной Якутии, которые имеют значение не столько для нас, сколько для всей Российской Федерации в целом. Скажем, одна только нефтяная программа включала в себя строительство нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан», нефтеперерабатывающего завода на Дальнем Востоке, трубопровода не только по территории Якутии, но и через другие субъекты федерации, и так далее. Это же общенациональные проекты. Значит, это вопросы, которые требуют рассмотрения на уровне Российской Федерации. А кроме того, мы считали, что в этих проектах должны принимать участие крупнейшие компании России. Не только частные компании, но и те, которые являются естественными монополиями и находятся под непосредственным руководством Российской Федерации: «Российские железные дороги», «Русгидро», «Газпром», «Транснефть» и другие.

Пункт второй – эта программа по срокам должна была выйти далеко за рамки принятого в стране текущего бюджетного планирования. В то время бюджет планировался на три года. И то прогнозно планировали только бюджет страны, а всё остальное – вообще как получится. Но нам надо было выйти за эти рамки, потому что все проекты, которые мы намеревались включить в программу, имели такие масштабы, что их реализация требовала времени.

Получается, что задуманная нами программа была необычным делом для Российской Федерации, тем более что она должна была быть федеральной. Конечно, мало кто воспринимал её на уровне многих тех деятелей, которые были тогда в Правительстве Российской Федерации. Там же почти все либералы сплошные. В их понимании – рынок сам всё решит, не надо ничего. Но будучи Президентом Республики Саха (Якутия) я обращался к Президенту Российской Федерации, мы обсуждали этот вопрос. Я бы не сказал, что его прямо сразу захватила эта идея. Но когда Владимир Владимирович Путин приехал в республику в 2006 году, он поддержал наши предложения.

С позиции сегодняшнего дня можно сказать, что главным в его решении было то, что к тому времени резко изменилась обстановка в стране. Стабилизационный период закончился.  Пришло время создавать большие программы, ставить серьезные цели, задачи.

Кроме того, в 2006 году состоялось заседание Совета безопасности Российской Федерации, где прямо было сказано, что Дальний Восток и восточные регионы страны находятся под огромным экономическим и демографическим и в конечном итоге геополитическим давлением сопредельных государств. Потому что на Дальнем Востоке происходит деградация экономики, разрушается социальная сфера и люди уезжают. Надо вернуть этот поток назад. Конечно, и этот аргумент стал дополнительным для нашей программы.

То есть мы попали в унисон, в струю, в настроение в стране. Ну в самом деле – почему бы не рассмотреть предложение Якутии по освоению нефтяных месторождений и строительству гигантских трубопроводов на Дальний Восток, если сама жизнь подталкивает к тому, что надо диверсифицировать поставки нефти из России? Так как европейский рынок и все остальные подвержены колебаниям. Уже тогда начались проблемы с Украиной, они были не такие острые и носили в основном экономический характер – спорили, сколько стоит перекачка нефти и так далее. Но они уже были. И встал вопрос о диверсификации направлений экспорта нефти, что мы и предлагали. Это я просто в качестве примера привожу, но  так и по многим другим вопросам. Сама жизнь потребовала поворота России на Восток. И наши предложения были как раз в русле этого требования.

Тогда Председателем Правительства России был Михаил Ефимович Фрадков и я до сих пор о нашей совместной работе вспоминаю с большой теплотой. Это очень глубокий человек, хорошо знающий Российскую Федерацию по своей прежней работе в госплановских, внешнеэкономических и иных структурах.

Михаил Ефимович поддержал нашу идею. Он сказал мне примерно так: «Я считаю, что мы должны перейти к системе долгосрочного планирования на уровне Российской Федерации. Поэтому я воспринимаю предложения и идеи республики и поддержу их, и это будет как пример, как эксперимент. Если всё получится, то этот опыт мы можем  распространять дальше. Поэтому и на вас, Вячеслав Анатольевич, лежит ответственность, чтобы эта программа выполнялась, потому что мы должны всем показать, что и так можно действовать даже в рыночных условиях, более того – так нужно действовать».

Вот поэтому, как говорится, ветер подул в наши паруса. И мы разработали программу – Схему комплексного развития производительных сил, транспорта и энергетики Республики Саха (Якутия) до 2020 года. Это был нелегкий труд. В этом процессе участвовало очень большое количество научных институтов – и наших, республиканских, и дальневосточных, и московских, и Академия наук. Тогда ещё существовала такая структура – Совет по изучению производительных сил России. Она, кстати, даже не Советская. Этот Совет был основан ещё Николаем II, то есть в Императорской России. Вот ведь как –  уже тогда существовали предпосылки к планированию, к рассмотрению экономики страны в целом. Потом этот Совет пережил все трансформации, с успехом работал в Советское время и вот дожил до наших дней. Это был ведущий институт, который руководил разработкой нашей программы. Работа была окончена, программа создана, она успешно прошла защиту в Правительстве Российской Федерации. И самое главное – её выполнение контролировалось также Правительством России. Михаил Ефимович Фрадков приезжал к нам в Якутию, смотрел за ходом её реализации, зампреды правительства, министры приезжали в республику каждый квартал – целое паломничество. Мне даже в Администрации Президента России как-то сказали: «Ну, знаешь, Вячеслав Анатольевич, другие губернаторы жалуются – всё Якутия да Якутия». А это была система контроля за выполнением программы.

–  А почему период, на который была рассчитана Схема комплексного развития производительных сил, транспорта и энергетики Республики Саха (Якутия) до 2020 года, составлял пятнадцать лет?

–  Пятнадцатилетний срок планирования, заложенный в Схеме комплексного развития производительных сил, транспорта и энергетики Республики Саха (Якутия) до 2020 года, был выбран неспроста. Это связано с глубинными экономическими вопросами.

Это и амортизация основных фондов, это сроки жизни циклов нововведений, это и срок окупаемости некоторых проектов и так далее. Именно поэтому и в Советском Союзе, и за рубежом, как правило, планы разрабатываются на годовые, пятилетние и пятнадцатилетние периоды. Пятилетний – это в основном политические циклы. Пятнадцатилетний – это фундаментальный цикл, связанный с состоянием основных фондов, с изменениями в технике и технологиях.

Наша программа (Схема-2020) была утверждена в январе 2007 года. Решение о том, что программе быть, было принято в 2006 году. Но мы-то начали работать в 2005 году, и даже раньше. И вот 2005 год плюс 15 лет получается 2020 год.

Хочу сказать, что опыт нашей Схемы-2020 в дальнейшем лёг в основу разработки программ для макрорегионов России. Стратегия развития Дальневосточного округа, Стратегия развития Арктической зоны, Стратегия развития Северного Кавказа – вот какие документы были разработаны по аналогии с нашей Схемой. Потом под них были подведены государственные программы. Думаю, что это правильное решение Правительства России – переход к стратегическому планированию именно в рамках больших макрорегионов. Потому что мало есть субъектов, у которых большое количество проектов, имеющих общенациональное значение. Поэтому делать отдельную программу для Тамбовской области, наверное, неправильно. А вот для Центрального федерального округа – это другой вопрос. Да и у нас на Дальнем Востоке теперь должны быть единые программы для всего макрорегиона.

–  Почему всё-таки при разработке Схемы-2020 был так важен комплексный подход?

–  Если говорить о том, почему так важен комплексный подход при разработке программ, в том числе и нашей Схемы-2020, то надо посмотреть, на что она рассчитана. А в ней в экономическом плане есть три крупных блока.

В первую очередь, это модернизация действующих отраслей народного хозяйства. Даже  сама по себе эта задача была очень сложная. Например, алмазная промышленность. Надо было и на подземную добычу переходить, и усиливать геологоразведочные работы, и новые способы обогащения найти – это все проекты, ресурсы, средства, время. Надо было в золотодобывающей промышленности от преимущественно россыпных месторождений перейти на добычу рудного золота. Как сейчас работают на Нежданинском золоторудном месторождении, или в Алданском районе. В аграрном секторе нужно было создать целую сеть перерабывающих сельхозпродукцию предприятий. Угольная промышленность – представьте себе Эльгу? К ней железную дорогу 320 километров надо было строить и сама Эльга по масштабу примерно такая как в Нерюнгри угольные месторождения. Видите, какие задачи большие? И так по всем нашим традиционным отраслям.

Второй блок – это создание совершенно новых отраслей, которых раньше у нас не было. Это нефтяной комплекс, газовый комплекс. Это, между прочим, и цветная металлургия, потому что добыча золота – это для нас традиционно дело, а вот полиметаллы мы не добывали, кроме олова. А ведь добыча свинцово-цинковых руд – это совершенно новый вид деятельности. Тоже самое можно сказать про добычу железной руды, металлургию – это новые отрасли. В будущем будут и другие – это добыча апатитовых руд и создание фосфорных удобрений. Я всё-таки надеюсь, что и завод моторных синтетических топлив, и завод по производству калийных удобрений в Южной Якутии будут созданы. Если, конечно, мы приложим к этому усилия.

Но при всей масштабности этих задач и первого, и второго блоков в фундаменте находится инфраструктура. Железные дороги, автомобильные дороги, линии электропередач, электростанции. Без этого ничего  не сделаешь. Хочешь развить новую отрасль, чтобы получить новые доходы в бюджет республики – сделай 1000 километров линий электропередач вдоль всей трассы нефтегазопроводов. Хочешь получить угольную промышленность в новом своем качестве – построй железную дорогу. То есть это всё взаимосвязанные задачи – одна без другой не решается. Поэтому приходилось планировать делать всё сразу. Следовательно, третий блок инфраструктурный.

Но ведь всё делается людьми и ради людей, поэтому и в программе есть мощный социальный блок.

Поэтому она и есть такая комплексная – наша Схема-2020.

И сейчас, оглядываясь назад, я смотрю на серьезные, крупные проекты, которые нам удалось реализовать.  Думаю, что это большое счастье для нашей республики.

Я далёк от мысли, что вся Схема-2020 выполнена. Существовало много причин, почему ряд вопросов остался нерешённым. Это и кризис 2009 года, и перемены на уровне Российской Федерации и республики произошли, другое отношение стало к нашей программе, и субъективный фактор.

Но в целом это очень позитивный опыт. В этом заслуга наших экономистов и в первую очередь Владимира Даниловича Данилова, Виктора Петровича Ефимова, Алексея Александровича Стручкова, которые были министрами экономики с 2000 по 2010 годы. Это очень сильные люди, все подготовленные, все как на подбор гвардейцы экономического фронта. Также я не могу не вспомнить Геннадия Федоровича Алексеева, который в качестве первого заместителя председателя Правительства возглавлял все наши экономические разработки по Схеме комплексного развития производительных сил, транспорта и энергетики Республики Саха (Якутия) до 2020 года, и не только.

У нас традиции сильного экономического кадрового состава сохранилась. И сейчас в республике остался подход долговременного планирования. Жизнь изменилась, появились новые направления в экономике республики, например, креативная экономика. Я знаю, что многие люди скептически относятся к ним. Нет, они неправы. Мы должны успевать за временем и должны что-то менять. Поэтому я поддерживаю эти направления, поддерживаю начинания нашей молодежи, которые сейчас возглавляют экономический блок и Правительство республики в целом.

Конечно, у меня есть точка зрения на те или иные вопросы, я делюсь с Главой республики своими соображениями. Но мы должны понимать, что любой руководитель находится в системе определенных ограничений. Нам кажется – а почему бы не принять такое решение? Потому что есть для того причины. Поэтому мои советы может быть и полезны, но всё-таки мы должны понимать, что политическая ответственность лежит на руководстве республики и я понимаю их тяжёлую ношу.

Но в целом я хочу сказать, что республика, с моей точки зрения, хорошо развивается последние годы, находится на правильном пути и вот эта традиция – заглядывать в завтрашний день –  должна сохраниться.