Публикации за 2012 год

В Москве в пресс-центре «Аргументов и фактов» состоялась пресс-конференция в режиме оn-line заместителя Председателя Совета Федерации Вячеслава Анатольевича Штырова по теме «На Дальнем Востоке отток населения: заселить или потерять!». В Совете Федерации Вячеслав Анатольевич курирует деятельность Комитета по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера. Он ответил на вопросы, интересующие журналистов.

— В последнее время мировой интерес к Дальнему Востоку и к Тихо­океанскому региону возрос. Как вы считаете, с чем это связано?

— Если говорить о мировом ин­тересе, то он обусловлен тем, что центр экономической жизни пла­неты перемещается на Восток.

Это связано и с быстрым ростом экономики Китая, и с успехами и достижениями, которые извест­ны всем в развитии Японии, Юж­ной Кореи, стран Юго-Восточной Азии. Время идёт и отрыв в темпах роста государств востока Азии от других только растёт. Если раньше как о ведущем регионе мира го­ворилось об Атлантике (Западная Европа, Соединённые Штаты), то теперь, по мнению многих политоло­гов, экономистов и футурологов, деловой центр перемещается в Тихий океан. Это такое глобальное изменение, которое приводит к переме­нам и в направлениях главных мировых коммуникаций, и в размещении центров логистики и деловых контактов, и в векторе человеческих и культурных связей, а в конечном итоге – в мировой политике.

Напри­мер, Соединённые Штаты Америки совсем недавно приняли решение передислоцировать большую часть своего военного флота в Тихий оке­ан. Значение Азиатско-Тихоокеанского региона в мире и дальше будет увеличиваться. Происходящие перемены для нас в целом позитивны, несут в себе новые возможности, поскольку Россия уникальна, являясь одновременно и европейской и азиатской, и атлантической и тихооке­анской страной. А для Государства Российского Дальний Восток – и фа­сад, и форпост в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Это международный контекст повышенного интереса к нашему макрорегиону.

Но есть и очень важные внутренние причины того, что Дальний Вос­ток находится в центре внимания органов государственной власти Рос­сии. Восточные регионы страны в наибольшей степени среди других по­страдали от разрушительных радикальных реформ 1990-х годов. Сейчас в каждом из них ситуация разная, но в целом макрорегион до сих пор находится в депрессивном состоянии. Это связано с особенностями его роли и места в общероссийском разделении труда и крайне сложными экономико-географическими и природно-климатическими условиями. Тут не до заманчивых перспектив Азиатско-Тихоокеанского региона, надо восстанавливать на новой основе порядком разрушенные народ­ное хозяйство и социальную сферу. Тем более что и геополитическая обстановка этого настоятельно требует.

Надо сказать, что внимание к вопросам развития Дальнего Востока было всегда. Существовало несколько планов целенаправленных дей­ствий, начиная с конца позапрошлого века и до нынешних времён. Но если раньше они приносили зримые позитивные результаты, то дей­ствующая Федеральная целевая программа развития Дальнего Востока и Забайкалья и по своему содержанию не соответствует современным реалиям и требованиям, и выполняется через пень-колоду. Вот почему по решению Совета Безопасности Российской Федерации в 2009 году принята Стратегия социально-экономического развития Дальнего Вос­тока и Байкальского региона на период до 2025 года. Сейчас идёт раз­работка соответствующей Госпрограммы, как механизма реализации положений Стратегии. Но всё делается неоправданно долго, сроки её принятия переносятся уже много раз. А между тем время же идёт.

На Дальнем Востоке живут несколько миллионов человек, а по со­седству миллиардный Китай и другие страны Юго-Восточной Азии. Как Россия будет решать проблему населения, ведь жителей на Дальнем Востоке мало, а претендентов на наши земли, как известно, много?

Сегодня в субъектах Федерации, которые входят в состав Даль­невосточного федерального округа, живёт чуть больше 6,5 миллиона человек. Сама по себе цифра очень маленькая, ведь это 40% террито­рии нашей страны. Но проблема в том, что Дальний Восток продолжает стремительно терять численность своего населения. Если взять за точ­ку отсчёта последний год существования Советского Союза (1991 год), то на Дальнем Востоке тогда проживало более 10 миллионов человек. Потери первого этапа радикальных реформ в стране, может быть, объ­яснимы, потому что с Дальнего Востока, особенно из районов Крайне­го Севера, в результате распада Советского Союза многим людям при­шлось вернуться на свою историческую родину, особенно это касается украинцев, белорусов. Но это причины того периода, а обезлюдение макрорегиона идёт и сейчас. Это уже превратилось в систему.

Очевидно, что существуют постоянно действующие специфические причины для жителей Дальнего Востока, которые заставляют их по­кидать регион. Хороший срез даёт по этому вопросу социологическое исследование, проведённое недавно среди молодёжи. Почему многие из них выражают желание уехать после окончания учёбы? Оказывается, вопрос даже не в их сегодняшнем плохом материальном положении, а в том, что они не видят перспективы своего роста как специалиста, пер­спективы карьеры. Это первая причина, которую называют молодые люди. Вторая – это невозможность получить жильё. Эти причины – по­казатель того, что происходит на Дальнем Востоке.

Почему у человека нет возможности карьерного роста? Потому что не развивается экономика, нет больших проектов, в которых он видел бы своё будущее. Формально рост валового регионального продукта идёт даже чуть больше, чем в среднем по России, но это мизерные цифры. И самое главное, он достигается не за счёт каких-то качественных изме­нений, а просто за счёт более стабильной работы нескольких крупных предприятий или одной-двух крупных программ, например, подготов­ки к саммиту АТЭС во Владивостоке или строительства трубопроводной системы «Восточная Сибирь – Тихий океан», а больше ничего.

По жилью. Как это не покажется странным, но при том, что сказан по­ток слов о необходимости предотвратить отток населения с Дальнего Востока, предварительный отчёт за 2011 год сообщает: в расчёте на 100 тысяч человек населения в Дальневосточном федеральном окру­ге жилья введено почти вдвое меньше, чем в среднем по Российской Федерации. Значит, надо срочно разрабатывать целый комплекс мер по решению жилищной проблемы.

Мы не должны относиться к восточным территориям страны как к какой-то кладовке: мол, сохраняем её за собой на всякий слу­чай, а когда потребуется, что-нибудь оттуда возьмём. Нет. Это наша земля, наша Родина, мы должны создавать условия для того, чтобы люди здесь нормально жили; чтобы развивались экономиче­ская деятельность, культура, социальная сфера; чтобы это была неотъемлемая, глубоко интегрированная в общероссийскую жизнь часть нашей страны. Главный показатель того, добились мы это­го или нет, – это прирост населения, будет ли миграционный по­ток развёрнут из Центральной России на Дальний Восток.

— А каким путём власти собираются решать проблемы Дальнего Востока?

— В новейшее время осознание необходимости принимать срочные меры на Дальнем Востоке пришло в середине 2000-х годов. До того вре­мени действовала принятая в 1996 году Федеральная целевая програм­ма развития Дальнего Востока и Забайкалья. Но она была направлена на решение локальных задач, снятие остроты каких-то отдельных проблем в конкретном субъекте Федерации. Впервые целостный, системный и долговременный подход к решению общих проблем был сформулиро­ван в уже упоминавшейся Стратегии развития Дальнего Востока и Бай­кальского региона.

Хочу подчеркнуть, что сейчас такие стратегии существуют для всех федеральных округов, но исторически первая – дальневосточная. Для других округов они разрабатывались уже по аналогии с нашей. Над этой Стратегией работали и политики, и учёные, и производственники, и местные органы власти. В документе выделены основные проблемы и риски, которые существуют или могут появиться в макрорегионе; сформулированы цели государственной политики и задачи, которые надо решить в ходе их достижения; в количественном и качественном выражении дан желаемый облик Дальнего Востока и Байкальского ре­гиона к концу расчётного периода.

Но это документ стратегического планирования, а для исполнения его положений надо выработать Государственную программу, со­держащую практический план действий, который должен состоять из многих элементов. К сожалению, Госпрограммы до сих пор нет, и по­ложения Стратегии остались на бумаге. Конечно, для этого существо­вали определённые причины. 2009 год – разгар кризиса, необходимо было решать первоочередные вопросы по стабилизации социально­экономического положения в стране, вроде не до этого. Затем череда различных политических событий: выборы в Государственную Думу, выборы Президента России, переосмысливание прежних подходов и замыслов. Всё это затянуло работу, но сейчас надо срочно завер­шать разработку Госпрограммы как механизма реализации Стратегии развития Дальнего Востока. На мой взгляд, она долж­на состоять из нескольких взаимосвязанных частей. Это должен быть комплексный документ.

— Будет ли способствовать Госпрограмма тому, чтобы люди ехали на Дальний Восток или, по крайней мере, оттуда не уезжали?

— Мы часто недооцениваем значение программ. Человек всег­да должен на что-то ориентироваться, тем более когда мы го­ворим о молодёжи, которая пытается построить свою жизнь. Люди должны видеть перспективу. Поэтому, когда мы говорим о Государственной программе, мы должны иметь в виду, что она имеет не только прикладной характер как план действий для министерств, ведомств, предприятий, бизнеса, органов государ­ственной власти, но и психологически значимый ориентир для лю­дей. Вот молодые люди, которые живут на Дальнем Востоке, говорят о том, что готовы уехать оттуда, но с другой стороны, когда провели опрос в западных регионах Российской Федерации, то больше трети учащихся высших учебных заведений сказали, что поехали бы в даль­ние края, если бы видели там какие-то большие планы и проекты. Как, например, БАМ.

Это очень важно, это ещё раз подчёркивает, что Госпрограмма долж­на иметь не только прикладной характер, но и идеологический. Она должна содержать и основные идеи развития, и описанные в словес­ных образах и в цифрах цели, и главные направления действий, одно­временно быть наполненной конкретными большими проектами. Они уже есть на самом деле, некоторые из них реализуются, некоторые пока планируются в ведомственных документах.

Например, Восточная газовая программа: предстоит создание четы­рёх новых центров добычи газа на Дальнем Востоке и в Восточной Си­бири, связанных общими магистралями между собой и с общероссий­ской системой газоснабжения. Её дальневосточная часть – это гигант­ский проект, который по масштабам не уступает сооружению легендар­ной Байкало-Амурской магистрали. Или строительство энергомостов между востоком и западом страны. Или создание нового космодрома «Восточный». Или прокладка железных дорог на Магадан и Сахалин, а автомобильной – на Анадырь. Или обустройство точек роста – городов Владивосток, Свободный, Алдан, Комсомольск-на-Амуре и других. Или реализация масштабных комплексных проектов, что в Советском Союзе называли территориальными производственными комплексами, а сей­час кластерами: Южная Якутия, Северное Приангарье. Это гигантские общенациональные мегапроекты.

Надо объединить все эти проекты в одной Госпрограмме, чтобы была целостная картина, а не мозаика из действий отдельных мини­стерств, ведомств и предприятий. К ним должен быть особый подход с точки зрения синхронности действий по созданию условий для реа­лизации этих проектов: жильё, социальная сфера, местные коммуника­ции, система образования. А с другой стороны, надо пропагандировать их важность для страны как возможности, которые появляются для са­мореализации человека. И сама Государственная программа чрезвы­чайно важна для этого как символ и образ будущего и практический план действий по созданию перспектив для дальневосточников. Такая идеология должна быть заложена в Госпрограмму. Пока этого нет, пока Государственная программа формируется в традиционном уже русле мелкотемья и ведомственности.

— Ну хорошо. Понимаем цели и задачи. Разработали Госпрограмму. А какой должен быть инструментарий для её реализации?

— Наверное, при такой постановке вопроса многим сразу приходит на ум: мобилизовать на выполнение целевых задач средства федерально­го бюджета, по возможности региональных бюджетов, плюс к этому до­бавить ресурсы государственных естественных монополий, плюс при­влечь крупных инвесторов к освоению природных ресурсов, за ними подтянутся частные капиталовложения в секторы переработки сырья. И всё, вопрос решён. Думаю, что это необходимо, конечно, но недоста­точно. Дело не только и не столько в деньгах. Ничего не получится, если на Дальнем Востоке не создать особые нормативные режимы хозяйствования и функционирования социальной сферы. Ведь он не развивается из-за объективных сложных условий: природных, логистических, климатических, демографических. Из-за этого вло­жение средств в дальневосточные экономику и человеческий капи­тал просто невыгодны, даже если они есть.

Что же такое особые режимы хозяйствования на Дальнем Востоке? Это комплексное решение вопросов облегчения налогового бремени на бизнес, ускорения выдачи всевозможных разрешений на ведение пред­принимательской деятельности и строительство капитальных объек­тов, особого порядка ценообразования на тарифы естественных моно­полий, инвестиционного финансирования малого и среднего бизнеса в избранных приоритетных отраслях через специально созданный Фонд развития, упрощения порядка организации особых экономических зон с расширением числа возможных их типов. Эти условия могут быть до­полнены и дифференцированы по группам субъектов Федерации. Но вводиться они должны в комплексе и одновременно на всей террито­рии Дальнего Востока и Байкальского региона. Иначе не создать нужно­го потенциала притяжения для поворота векторов движения капиталов и людей на восток.

Вопрос сложный и он не только практический, но и идеологиче­ский. Хотим мы этого или не хотим, не только в политической сфе­ре и в области государственного строительства, но и в экономике и при решении социальных проблем принципиальные действия осу­ществляются на базе какой-то идеологии. О советском времени мы всегда говорим, что всё было идеологизированно, что именно идейные догмы привели к стагнации советской экономики. Но да­вайте перенесёмся оттуда в наше время. Разве сейчас нет никаких догм? Есть. Просто они выстроены на основании других идеологи­ческих установок – либерализма и рыночного фундаментализма. Они давно уже мешают принимать разумные, конструктивные решения. И когда заходит разговор о том, что на Дальнем Восто­ке надо создать особые режимы хозяйственной деятельности, ве­дущие теоретики и многие руководители Правительства России говорят, что этого нельзя делать, по всей стране должны быть одинаковые условия, рынок сам приведёт бизнес в нужном направ­лении. А если он не ведёт на Дальний Восток, то нам этот регион не особо-то нужен, пусть подождёт до лучших времён. Считается, что это и есть новейшие сокровенные экономические истины. На самом же деле это перепевы устаревших теорий, которые были известны ещё лет 250 тому назад. Они неверны в корне.

Мы должны понимать – для того, чтобы пришёл в движение ка­питал, возник приток населения, надо создать огромный потен­циал привлекательности Дальнего Востока для инвесторов, для людей. Этого невозможно добиться, если мы будем иметь одина­ковые режимы хозяйствования по всей стране, хотя бы потому, что в разных регионах география создала разные климат, ланд­шафты, природные зоны, пути сообщения, а следовательно, из­держки производства. Если мы хотим их выровнить, надо найти рычаг для поворота земной оси, чтобы тепла на Дальнем Востоке было столь­ко же, сколько, допустим, в Сочи. Это априори невозможно, значит, надо создать особые нормативные условия хозяйствования в макрорегионе, которые снивелируют природные различия.

Я думаю, что точно так же мы должны заняться третьим вопро­сом – созданием особых социальных условий на Дальнем Востоке. Что имеется в виду? Известно, что в прошлом году Московская область поставила рекорд в жилищном строительстве – введено в эксплуа­тацию 8 миллионов квадратных метров жилья. Область опередила и саму Москву, и все другие субъекты Российской Федерации. Меня это не радует, потому что это свидетельствует о том, что население всё больше концентрируется здесь. Потому и необходимо и в социальной сфере создать такие условия, чтобы людям было выгодно жить на Дальнем Востоке не только в экономическом плане, но и в соци­альном. Комфортно должно быть не только для бизнеса, но и для человека. Вот, например, худо-бедно в стране реализуется про­грамма строительства жилья, в том числе через субсидирование процентных ставок для определённой категории граждан. Поче­му эта схема одинакова и для Московской области, и для Дальнего Востока? Они должны быть разные. В Москве и области помощь государства должна равняться нулю, а на востоке не 30% субси­дия, а все 90%. Совершенно другие подходы должны быть к выда­че земельных участков или материнскому капиталу. Если по всей стране на второго ребёнка выдается, то на Дальнем Востоке на первого надо выдавать.

Иногда говорят, дальневосточные социальные и экономические пре­ференции – это большие затраты. Да, затраты, но не очень-то большие. Если вернуться к экономической сфере, то вклад дальневосточников в федеральный бюджет на сегодняшний момент оценивается как при­мерно 2% от его доходной части. Если мы освободим бизнес в макро­регионе от всех налогов, то этих двух процентов никто и не заметит. Это в пределах точности в расчётах. Но для притока капитала на восток это будет мощный стимул. Учитывая, что население на Дальнем Востоке относительно невелико, то льготы для него не будут много стоить, мы больше тратим на другие бессмысленные вещи.

Хочу подчеркнуть, что высказанные идеи важны не только как элементы вполне конкретного практического плана действий, но их реализация станет шагом к отказу от догм, по которым стро­ится, к сожалению, вся сегодняшняя жизнь страны. Ведь сейчас мы находимся в такой стадии, когда надо самих себя преодолеть с точки зрения сложившихся уже в постсоветское время идеологи­ческих шор.

Есть ещё интересный вопрос по Корпорации развития Дальнего Вос­тока. Могу сказать, что в том виде, как она была позиционирована в проекте закона о развитии Дальнего Востока, конечно, Корпорация не должна существовать. Это возврат к прошлому. Там даже упоминалось в пояснительной записке, что мы создаём современный аналог Ост- Индской компании. Я думаю, что на самом деле разработчики хотели создать аналогию Дальстроя, который входил в систему ГУЛАГа. В таком виде Корпорация не годится, но сама по себе она нужна. И несмотря на уже созданное министерство, что при любых обстоятельствах очень по­ложительно, надо возвращаться к этому вопросу, надо только призем­лить её функции и поставить перед ней конкретные задачи. Это будет важное и тоже особое решение по Дальнему Востоку.

Подчёркиваю, что все решения по организационным вопросам и ин­струментам стимулирования деловой активности и развития социаль­ной сферы на Дальнем Востоке должны приниматься комплексно и в полном объёме.

В российской истории были периоды, когда применялся особый подход к восточным районам страны. Иногда говорят, что Дальний Восток – это вновь приобретённая для нас территория. На самом деле он уже почти 400 лет в составе России. Причём присоединение Дальне­го Востока шло двумя мощными волнами – сначала был присоединён север: Эвенкия, Якутия, Колыма, Чукотка, Камчатка, Курилы, Сахалин.

Это было связано с тем, что транспортные пути раньше были по морям и рекам: Обь, Енисей, Лена,

Индигирка, Колыма поч­ти соединяются между собой притоками. Имен­но поэтому север Даль­него Востока первым во­шёл в состав России. А на втором этапе, это уже за­вершение этого процес­са – XIX век, когда к Рос­сии были присоединены Приамурье и Приморье.

На всех этапах прави­тельства задумывались о том, как действовать для закрепления и развития новых территорий. Царь Алексей Михайлович давал разные льготы ко­ренным жителям, каза­кам. В XIX веке начались строительство Трансси­бирской магистрали, за­тем столыпинское пере­селение крестьян. При этом использовались не только административные методы, но и эконо­мические для того, чтобы люди двигались на Дальний Восток. Первым переселенцам давали земли в 10 раз больше, чем в Центральной Рос­сии, они получали субсидию на переезд, первоначальный инвентарь.

В Сибири и на Дальнем Востоке не было бедняков. Владимир Ильич Ленин говорил после того, как Красная армия разгромила Колчака, что никогда большевики не думали, что могут победить в Сибири и на Дальнем Востоке: «У нас там нет социальной базы. Там нет бедняков и индустриальных рабочих, кроме Транссибирской магистрали». Про­сто зверства Колчака привели к тому, что народ перешёл на сторону красных. То есть меры, которые царским Правительством в Сибири и на Дальнем Востоке принимались, привели к тому, что народ там жил нормально, лучше, чем в Центральной России. Следовательно, особый

инструментарий экономической политики тогда сработал. А если возь­мём программные инструменты в советское время? Первая программа по развитию Дальнего Востока была принята в 1930-е годы, вторая – в 1960-е, третья – в 1980-е, сейчас завершается четвёртая – их прямой преемник в постсоветские времена. Эти программы предусматривали, даже в самый разгар административно-командных методов управле­ния, и стимулирующую часть: северные надбавки, дальневосточные надбавки, районные коэффициенты, тарифные пояса по ценовой по­литике. Всё это закрепляло людей. А меры по размещению произво­дительных сил позволили Дальнему Востоку иметь самые высокие в стране темпы роста.

Этот короткий экскурс в экономическую историю подтверждает: мы на правильном пути.

— Вячеслав Анатольевич, для развития Дальнего Востока нужны ги­гантские средства, вы сказали, откуда их можно взять, но в условиях мирового кризиса нет ли опасности того, что эта программа так и останется на бумаге и не будет реализована?

— Конечно, есть. Риски повысились. Одно дело, например, 2007 год, когда начинали освоение Восточно-Сибирской нефтегазовой провин­ции в Иркутской области и Якутии, строительство магистрального не­фтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан». Были вложены десятки миллиардов долларов, не только в месторождения и саму трубу, но и в промышленную инфраструктуру, подготовку и социальное обустрой­ство кадров, транспортные и энергетические магистрали. Тогда исходи­ли из одних представлений о спросе на нефть и нефтепродукты, ожида­емых ценах на них. Теперь надо исходить из других. В результате оценка этих проектов стала более пессимистична. Но это классический случай, когда надо понимать, что у нас нет альтернативы. Если мы не хотим потерять Дальний Восток, мы должны сделать. Это означает, что принимая во внимание экономическую оценку того или иного проекта, необходимо думать и о стратегических вещах.

Скажем, неверно оценивать вопросы строительства Амуро-Якутской железной дороги или реконструкции БАМа только с точки зрения чисто экономических критериев. Надо иметь в виду, что срок их окупаемости может быть не 10-12 лет, как у стандартного бизнес-проекта, а 100 лет, и всё равно с точки зрения общенационального эффекта они окупаемы. Только эффект при этом образуется не на самих дорогах, а в сопряжён­ных отраслях. Этот подход надо иметь в виду в таком малоосвоенном макрорегионе, как Дальний Восток.

Надо найти и новые инструменты, которые помогли бы привлечь финансы, например, механизм отложенных налоговых платежей, когда предприятие, создавая какое-то крупное производство, не платит снача­ла налоги, а начинает выплаты после его запуска. До этого отложенные платежи направляют на инфраструктуру. Или государственно-частное партнёрство, которое в полной мере так и не реализовано на практике. А опыт его применения в таких масштабных проектах, как Комплексное развитие Южной Якутии или развитие Приангарья, уже есть, но надо его распространять. Или особые экономические зоны. Когда было принято решение об их создании, то были объявлены открытые конкурсы в рам­ках нашей либеральной политики, когда любой мог прийти и заявить о желании создать такую зону, но надо было только обязательно выиграть конкурс. Никто из дальневосточников не победил, хотя все наши субъ­екты Федерации участвовали. Конечно, как они могут конкурировать с южными районами страны с точки зрения эффективности их проектов? Дорог нет, затраты на электроэнергию и тепло колоссальные, транс­портные тарифы неподъёмные. А если поступать не либерально, а по разуму? Тогда станет понятно, что именно в таких депрессивных райо­нах, как Дальний Восток, и надо создавать особые экономические зоны как механизм оживления деловой активности. И безо всяких конкурсов, просто по факту представления в установленном порядке проекта. До тех пор пока существуют деньги, как говорил Остап Бендер, их всегда можно добыть, надо только найти способ, а их многое множество.

— Вячеслав Анатольевич, что конкретно будет делаться в ближай­шее время по проблемам Дальнего Востока?

— Сейчас вновь воссоздана Государственная комиссия по развитию Дальнего Востока под руководством первого заместителя Председате­ля Правительства России Шувалова. Она приступила к работе и, кроме текущих дел, будет организована доработка Госпрограммы развития Дальнего Востока. А в Совете Федерации прорабатывается проект за­кона об особенностях социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона. В нём мы постараемся реализовать все идеи, о которых сегодня говорилось.

19 июля 2012 г.