Публикации за 1995 год

«Алмазная» тема в последнее время стала особенно популярной. Напряжение ей придают и затянувшиеся переговоры с алмазной монополией «Де Биро по новому соглашению (прежнее-то заканчивается 31 декабря!), и дискуссия вокруг програм­мы развития алмазо-бриллиантового комплекса, и усиление приватизационных посягательств на акционерную компанию «Алмазы России-Саха», и нелёгкий путь в парламенте закона о драгоценных металлах и драгоценных камнях. Но все эти про­блемы – всего лишь разные ипостаси единственной и главной. И называется она: соб­ственность. Кому должны принадлежать добываемые в якутской вечной мерзлоте невзрачные на первый взгляд, но самые дорогие камни? Кому приносить прибыль? Развитию чьей экономики содействовать?

Практически единогласное принятие Думой в третьем чтении упомянутого закона придаёт ситуации новое звучание. С этого и началась беседа президента компании «Алмазы России-Саха» (АРС) и вице-президента Якутии Вячеслава Штырова с обозре­вателем «Делового мира» («ДМ») Ларисой Ильиной.

– Хочется поздравить компанию АРС с принятием Думой закона в такой редакции, которая отвечает интересам отечественного про­изводителя. Читатели «ДМ» знают о вкладе компании и вашем лично в этот успех.

– Да, закон чрезвычайно важен для всех добытчиков, поскольку в нём говорится, что производитель является собственником произведённой продукции – алмазов, золота, которые он добыл на основании лицензии. Особенно большой удачей принятие закона можно считать для золото­добывающих компаний. У «алмазников» для нормальной работы хоть и шаткая юридическая основа, но была, а золотодобывающие предпри­
ятия работали на основании ин­струкций тридцатых-пятидесятых годов, когда в стране действова­ла жесточайшая государственная монополия на золото. Теперь у них появляется возможность вы­бора, как поступить со своей про­дукцией, куда и как её продать, что наверняка стимулирует процесс технического перевооружения от­расли.

Кроме того, в законе закрепле­но право субъектов Федерации – независимо от того, добывающие они или нет – иметь свои государ­ственные фонды под контролем федеральных органов. Это даст им возможность и развивать, скажем, свою гранильную и ювелирную промышленность, и осуществлять различные инвестиционные про­екты, поскольку драгоценные кам­ни и металлы как высоколиквид­ные материалы можно исполь­зовать в качестве залога при по­лучении банковских кредитов. Ведь сейчас практически невозможно получить инвестиционный кредит для развития производства – отече­ственный финансовый рынок скуден и неразвит, зарубежные кредито­ры требуют надёжного обеспечения. Был в стране такой период, когда всё – и здания, и сооружения – закладывали по три раза подряд, но те­перь и на это никто не соглашается, а требует высоколиквидный мате­риал, который в случае невозврата кредита мог бы быть использован.

Я сужу об этом не абстрактно, а на примере Якутии. То, что респу­блика получила право использовать какую-то часть добываемых в ней драгоценных камней, способствовало развитию местной гранильной промышленности. Те запасы золота, которые образовались, когда Пре­зидент России разрешал золотодобывающим регионам часть металла оставлять у себя, используются не для того, чтобы просто пополнить бюджет за счёт их продажи, а именно идут на инвестиционные проекты.

С другой стороны, в законе есть всё необходимое для того, чтобы со­блюсти интересы государства. Там сказано, что все сокровища недр –
собственность государства, а не каких-то структур, которые сумели за­хватить тот или иной участок. Во-вторых, там прямо говорится, что го­сударство обладает правом первой покупки этой продукции – сначала федеральные органы, потом субъекты Федерации. И только потом про­изводитель может выходить на свободный рынок.

– Закон будет способствовать восстановлению отечественной зо­лотодобычи и пополнению оскудевшего российского запаса?

– Со времён краха Бреттонвудской системы мир убеждают в том, что наличие в резервах драгоценных металлов и камней не имеет никакого значения для финансового положения государства, поскольку они не более чем самый обычный товар. Особенно настойчиво эту точку зре­ния проповедовали американцы, которые заявляли, что доллар обеспе­чен всем национальным богатством США. Но жизнь заставила скоррек­тировать эти взгляды, потому что во всякой экстремальной ситуации оказывалось, что самое ликвидное платежное средство – это золото. И государству необходимо иметь его запас. Не случайно те же амери­канцы держат в казне примерно 15 тысяч тонн.

– А Россия, по последним данным Центробанка, всего 115 тонн.

– Конечно, это неадекватно мало. Так что какие-то закупки государ­ством должны делаться. Другое дело, что в современных условиях по­терял всякий смысл государственный бизнес на этом деле. В советские времена он строился на своеобразном формировании цен: у товаро­производителя покупали по планово-расчётной цене, а продать можно было значительно дороже. А теперь что же: государство должно купить по мировой цене и продать по мировой цене? Какой смысл? Значит, не нужно выделять из бюджета деньги на закупки для коммерческих це­лей, а покупать следует ровно столько, сколько необходимо для страте­гических нужд государства.

– Видимо, одной из таких нужд считается выплата пенсий в ноябре, если судить по распоряжению Президента России о продаже драгоцен­ных металлов из федеральных фондов для покрытия задолженности государства перед пенсионерами.

Думаю, что такие проблемы надо решать в другом русле – дав стиму­лы нормальной работе экономики. Тогда будут доходы и для социальной сферы. Одномоментная акция ничего не даст. Едва ли стоит расходовать национальное достояние, которое накапливалось десятилетиями, для текущих нужд.

–Я знаю, что новому закону пришлось преодолеть сильное сопротив­ление. В частности, в Роскомдрагмете.

– В его руководстве есть люди, которые предлагают покупать у про­изводителя дешевле и продавать дороже, а разницу направлять на раз­витие гранильного производства России. Другая разновидность этой идеи – добытчики должны продавать свою продукцию отечественным предприятиям дешевле, чем за рубеж, потому что это якобы даст им конкурентные преимущества. Три года алмазодобыча работала в та­ком режиме, и к чему это привело? Гранильные предприятия потеряли стимул развивать собственное производство, и многие из них просто перешли на спекулятивные сделки. Я даже знаю такие предприятия, ко­торые имеют фиктивное производство только для того, чтобы получить лицензию на покупку алмазов. Они приобрели станки, наняли одного- двух рабочих, а на самом деле просто перепродают сырьё за границу. Есть обкатанные схемы, как его переправить, как оформить документы, чтобы никто не придрался… Скидкой в цене воспользовались в основ­ном совместные предприятия (у отечественных просто нет денег для таких сделок), которые фактически вывозят часть прибыли, по праву принадлежащей России.

Словом, и наш опыт, и мировая практика (скажем, в Южной Аф­рике) показывают, что при ценовой преференции гранильное пред­приятие теряет интерес к развитию нормального производства. Перерабатывающую промышленность надо поддерживать через упорядоченную налоговую систему, через государственное со­действие при внедрении новых технологий, обучении кадров, а не скидками цен на сырьё.

Компания «Алмазы России-Саха» отдаёт себе отчёт в том, что она несёт ответственность за развитие отечественной гра­нильной и ювелирной промышленности. Поэтому мы предлагаем создать на базе гранильных заводов в Москве, Барнауле, Смоленске финансово-промышленную группу с нашим участием, которая за­нималась бы доведением нашей алмазной продукции до конечной стадии.

– То есть вы их как бы интегрируете в структуру компании и вы­страиваете производственную цепочку «от карьера до ювелирного ма­газина». А гранильщики-то соглашаются?

– У заводов разная ситуация, и отношение к этой идее может быть разным. Но главное в том, что мы не отказываемся от поддержки отече­ственных гранильных заводов и считаем, что она могла бы быть наибо­лее эффективной, если бы мы действовали в рамках единой системы. Форма ФПГ, с одной стороны, позволяет предприятиям сохранять до­статочную самостоятельность, а с другой, мы можем помогать им капи­талами, продвижением продукции на рынок и т. д.

– А как собирается выстраивать свою финансовую политику сама компания АРС? Ведь ещё летом на заседании Наблюдательного совета руководство компании подвергалось изрядной критике со стороны не­которых его членов. Есть причина для этой критики?

– Причина была чисто внешняя: мол, компания взяла много кредитов, не имеет достаточного объёма свободных денежных средств, которые должны распределяться в виде дивидендов среди акционеров. На са­мом деле АРС остаётся высоко-прибыльным предприятием: в 1995 году мы получим около полутора триллионов рублей чистой прибыли. Но вся эта прибыль направляется на определённые цели. Треть пойдёт на содержание гигантского коммунально-социального хозяйства, которое исторически сложилось в районах добычи. А остальная часть направ­ляется на инвестиционные нужды – сооружение ГОКа «Юбилейный», подземного рудника «Интернациональный», разработку нефтяных ме­сторождений, геологоразведку, проектирование новых производствен­ных коплексов на трубках «Айхал» и «Мир». При оценке деятельности таких крупных производственных компаний надо мыслить кате­гориями не одного года. С вводом в строй новых объектов начинает высвобождаться прибыль, и общая финансовая картина меняется.

Такие крупные работы невозможно осуществлять только из собствен­ных средств. Как в мире говорят, есть три источника инвестиций: соб­ственные средства, заемный капитал и работа на рынке ценных бумаг. Кредитный рыноку нас в стране ещё не сложился, зарубежные кредиты, как правило, связанные. Вот и получается, что мы должны освоить но­вые виды деятельности на мировых денежных рынках и рынках ценных бумаг.

– Но, кажется, компанию не поощряют к выходу на западные биржи, а предлагают продать госпакет акций на российском фондовом рынке.

– Пока это вообще невозможно: мы компания закрытого типа, и для каких-либо изменений требуется решение общего собрания акционе­ров. Но тем не менее мы попали в списки тех предприятий, пакет акций которых банки хотели бы взять в управление, предоставив кредит Правительству России.

– Имеется в виду известная «семёрка» банков?

– «Восьмёрка» во главе с ОНЭКСИМ-банком. Мы убедили Федераль­ное Правительство, что этого не надо делать, потому что мы имеем очень высокий показатель по прибыли, так что банки бу­дут больше интересоваться этой прибылью, а не вводом в строй новых комбинатов. Кроме того, есть сведения, что некоторые банки получили как бы заказ из-за границы на приобретение акций нашего предприятия. Представьте: банки получат акции АРС за кре­дит, которые они дадут Правительству России, а став хозяевами пакета, могут его перепродать. Например, той английской фирме, которая ещё
летом обращалась в Госкомимущество с предложением купить госпакет наших акций (32%) за 1-2 миллиарда долларов. И, надо сказать, встре­тила там определённую поддержку. Между прочим, фирма эта тоже не сама по себе действует, а, как мы знаем, получила заказ от крупной ком­пании, нашего конкурента. Такая тактика не нова.

Знаете, как получилось с Архангельским месторождением? Нам до­стоверно известно о внедрении туда иностранных компаний через оте­чественные структуры.

– Ну а с точки зрения интересов отечества есть какой-то смысл в такой приватизации?

– Конечно, нет! Ведь инвестиции в алмазы очень эффективны. Скажем, все капиталовложения в рудник «Мир» – с новым городом, с до­рогами, с Вилюйской ГЭС в придачу – окупились меньше чем за пять лет. «Удачный» окупился вообще в два года, а потом пошла чистая прибыль. Можно ли отдавать такое богатство в руки зарубежного капи­тала, который вложит средства один раз, а потом десятилетия будет получать прибыль ? Мы готовы пустить инвестора в любой инфраструктурный проект, но не в алмазодобычу, где должен при­сутствовать только российский капитал.

– Вопрос на тему, которая многих будет занимать, по крайней мере, до конца года, – переговоры о новом осглашении с “Де Бирс”. Принятый Думой закон дает вам какие-то новые полномочия? 

– Даёт, поскольку узаконивает само существование компании как субъекта переговоров. До сих пор мы действовали как бы по чьему-то поручению. А являясь собственниками алмазов, мы ведём переговоры о сбыте собственной продукции. Но мы прекрасно понимаем, что ал­мазы – национальное достояние, и государство должно торговлю ими контролировать. Разумно было бы, если бы какой-то правительствен­ный орган, не являясь непосредственным участником переговоров, был бы нашим консультантом и контролёром. Но пока, как вы знаете, всякое движение заморожено с августа. Мы не можем договориться с «Де Бирс» об объёме продаж, поскольку не знаем, будет ли закупать ал­мазы госфонд и в каком объёме. Так что всё равно требуется какое-то правительственное решение о возобновлении переговоров. Время уже не ждёт. Мы надеемся, что в ближайшие дни вопрос решится.

– Произойдут ли перемены в формах торговли?

– Мы считаем, что торговля нашими алмазами должна идти не в Лон­доне, а в Москве и Якутске. «Де Бирс» настаивает на том, что мы должны продавать ей 100% своей добычи, а российские предприя­тия будут покупать сырьё уже у неё. Но мы на это никогда не пойдём. Мы думаем договориться о разделении рынка: часть будем прода­вать «Де Бирс», а другую часть – на нашем внутреннем рынке. Но цены должны быть всюду одинаковые, чтобы не было соблазна пере­тока алмазов и присвоения прибыли перекупщиками.

И внутри России мы хотим работать по той же схеме, которую выработала «Де Бирс» в мире: через единственный канал нашей сбытовой органи­зации камни будут продаваться на первичном рынке некоторым гранильным предприятиям как сайтхолдерам (заводы в Москве, Смоленске, Барнауле явно заслуживают такой статус, а среди СП надо выбрать те, которые занимаются реальным производством в России), а затем ненужное им сырьё эти предприятия будут сбывать на вторичном рынке через систему бирж. Будет, как минимум, две бир­жи – в Якутске и Москве. Так что российские предприятия получат право первой покупки. Кстати, в законе даже содержится описание такой тор­говли через биржи.

И на такую систему сбыта мы рассчитываем перейти уже в будущем году.

«Деловой мир», 29 ноября 1995 г